Ты моя шизофрения, нет, ты моя ангина

Ты моя шизофрения, нет, ты моя ангина,
Мне же не пятнадцать, чтобы ради лжи по минам.
Жизнь лелеяла, от жажды страждущих поила,
Да, но после добавляла в воду камешки карбида.

Время, как идол, ему молился, чтобы попустило.
Счастье без слез – это не допустимо.
Я заприметил холода, скитаясь по пустыням,
Но потерять себя всего было бы как-то стыдно.

Струится дым, перебирают пальцы ловко струны,
Слова с аккордами не треск посуды, звон кастрюлей,
Не передач по ящику, не выговор поющему,
Моя судьба обманщица плеснет в стакан горючего.

Так учит нас, чужую искренность принять за бредни,
Чтоб защемило, мы нажмем на пару мест запретных,
Будем давить что силы, да, блять, нас вставляют слезы,
А завтра загрустим о том, что мир какой-то сложный.

Никакой антивирус не излечит нашей хвори,
Тут каждый третий кем-то болен… Кем-то болен.
И лечат только часы, года.
Никакой антивирус не излечит наши хвори,
Тут каждый третий кем-то болен… Кем-то болен.
А если б чутка назад отмотать.

Мои слова, как шаровая молния в окно,
Сожгут твоё нутро, пока снаружи мокро.
Грохочет гром, пока рыдает девочка в подушку,
Капля летела в лужу, слезы смывали тушь.

Голубь уносил куда-то мысли,
Колой мы тушили градус виски,
Затаптывали коврики на вписках,
И чаще мчсника мы утром были при смерти.

Где ты на высоте, там мне с тобой на высаде, да,
Мне по душе дышится ниже модных многоэтажек,
И даже если ты скажешь, что я совсем замкнулся,
Я тебе ничего не стану объяснять, сквозь,

Настенный календарь морщина сменит румянец,
Их ссаный глянец перейдет с трэпа на гей-парады.
Я затаюсь в твоем винте папкой фото «Былое»,
И мы другой будем рады возне, с другими рядом.