Одиночество...

Я была у Него, тишину на слова дробя, 
Выбирая цвет чая, вкус утра и профиль снимка. 
Я была в Его жизни. Примерила на себя 
Как любить недолюбленных. [Дьявольски сложно] 
С ним как? 
Я была… У него там семья из двухсот картин - 
Чёрно-красные музы присыпаны пылью мрака. 
Мы молчали о сложном. [Теперь он молчит один.] 
Мы умели смеяться, когда нам хотелось плакать. 
Я была… Время с ним не рискует. Часы стоят. 
Лишь секунды крадутся практически вне закона. 
И построчные мудрые мысли – бесценный яд - 
Принимаются внутрь, как вакцина. А на оконном - 
Отпечатки ладошек. Как память о том, что сын 
Где-то здесь, между спальней и болью в районе рая. 
Там сменили шаги на безвременный счёт – «спаси» 
Так живут, не рождаясь, и, впрочем, – не умирая… 
Я была его кожей. А он был моей рукой. 
Мы любили любить до рассвета. Рвались на части. 
Я под утро шептала – «скажи мне, кто Ты такой»? 
Он ласкал меня сонной улыбкой, ответив – «счастье». 
Я была у него… Отражалась в его зрачках 
Беспринципно, вникая в утопию слов и быта. 
Я не стала ни музой, ни звуками от смычка, 
Ни фатальной ошибкой... За что и была убита. 
Я была в Его жизни. Была для Него струной. 
Я случалась молитвой-молчанием. Бурей смеха. 
Я была Его миррой. Той самой Его страной, 
До которой вовек не добраться посредством эха. 
Я осталась… Украденной кровью. Извечным – «нет» 
Ощущением терпкого мускуса. Словом Бога. 
Я осталась победой в не начатой им войне. 
Я осталась в несбыточных смыслах. 
Которых много.