Убитые бытом (OST "Газгольдер")

И нет тишины тише этой.
И нет никого, кроме этих, размытых,
Теней и силуэтов.
Убитых бытом…

Одна, со словами:
«Лишь бы меня не коснулось»
Уснула.
Утром встала, а её так ***нуло,
Что она погнала и свихнулась.
Ушла из дома, и не вернулась…
Или вот у нас, в Ростове-на-Дону,
Одному ****уну 
Отстрелили смысл бытия-
Так он теперь дьяк.
Говорит, что всё ништяк,
Просто с него, ещё при жизни, 
Всевышний спросил за косяк.
Он рассказал историю, про типа,
Который обсаженный, залипал,
Посреди дороги.
Его сбил автобус, после чего, 
Ему парализовало ноги.
Он, разочаровавшись в боге,
Стал сатанистом.
И, унеся с собой жизни многих,
Покончил самоубийством,
Подорвав полподъезда на бытовом газе.
Когда его хоронили,
На венках написали: конченой мрази,
Такому-то там Эмилю…
Тем, кто привык в мелочах сдаваться,
Сложнее справляться с серьёзными ситуациями.
Типа той, что случилась с моим соседом,
90-летним дедом,
Который, отмечая один из дней победы,
С криком «Еду!» упал с мопеда…
Мало того, что сам еле живой,
Так ещё и пьяный, стукнулся головой,
Лежит рядом с мопедом, воет волком,
Хрен чё разберёшь толком.
Потом выяснилось, что от удара,
Дед осколком, 
Который с великой отечественной,
Не вытащили из головы,
Начал принимать сигналы Эха Москвы.
Теперь он в курсе всех событий.
А Вы?
Есть в списках живых, 
Уцелевших от бытовух,
Типа тех, двух, ****ашек,
Гены и Аркаши-generation next,
Made in Russia…
Каждый индивид спешит
Обустроить быт, и размножить вид-
Потом усталый, такой, в гробу лежит.
Один всю жизнь чертежи 
Чертил на Мин. Атом,
Был женатым, на пернатой,
Двое детей, младшая уже в десятом.
Горсть провожающих в последний путь,
Может быть, где-то и я там…
Ребята, а костюмчик-то 
На покойничке мятый.
Хотя это ничего уже не значит.
Он себе не ставил задачу,
Быть на своих похоронах единственным,
Из числа тех, кто не плачет,
И одетым в Версачи.
Может он именно этого момента
Всю жизнь ждал – тем паче.
Потому, что сразу после поминок,
Его машина отойдёт старшему сыну,
Который выплатит сестре половину,
Частями, к июлю.
Чтобы Юля
Смогла поступить в институт, 
Где-нибудь не тут,
Причём, чем дальше, тем душе ближе-
В Петербурге её уже почти ждут.
Прошлым летом 
Она познакомилась, по Интернету,
С брюнетом.
И уже отсылала ему свои фото,
На которых на ней ничего нету.
И всё это, сейчас ей намного важней
Некролога, в котором Мин. Атом
Скорбит, через районную газету,
Всем коллективом поддерживая
Детей, и вдову Елизавету,
Которая, после смерти мужа,
Стала выглядеть намного хуже.
Она была единственной,
Кому он был по-настоящему нужен.
Последние слова, что она ему сказала,
Были: что же ты умер простуженным?
Ой, а костюмчик-то и впрямь не отутюженный,
И провожающих тебя не больше дюжины…
И нет тишины тише этой.
И нет никого, кроме этих, размытых,
Теней и силуэтов.
Убитых бытом…