Дожди Ташкента

Поёт синица, плывёт карась,
В лесах затихли павианы.
Но мне не спится и затаясь
Я превращаюсь в игуану.

Февральским утром Голицын спит,
Ещё не зная, что он лошадь-инвалид.
Читая Чанышева дома,
Не забудь взорвать Ханой.
Прощайте, Ленинские Горы,
Я отныне Боровой.

Велоцираптор, придя домой,
Не обнаружил там Марины.
Но вскоре вспомнив, что он живой,
Ушёл на поиск Антарктиды.

С проспекта Старых Большевиков
Он уезжал на муравьеде без очков.
Летя на скате над Манилой
И сражаясь на Луне,
Он ощущал себя гориллой,
Пусть и умершей во сне.