Зато пожил...

Кассу доверили пять миллионов.
С ней всему воинству смерть не страшна.
Всё на покупку оружия, патронов,
Ну, так, вообще-то, касса нужна…
Всё началось с пузыря самогона,
Трубы горят и надо трубе,
Сумма доверена, сумма огромна,
А он, расточитель, захапал себе.

Как, атаман, воевать против друга?
Шкурный вопрос и вопрос непростой.
Что тут ответить? А он, гад, севрюгу
И шлюх покупает тысяч по сто.
Мерзнут бойцы, терпят лишенья,
Нет фуража и конский падеж.
Отдан приказ на поимку мошенника,
Выслан отряд - покарать, и построже.

Вот же, зараза, кончай его, гада,
Ротный, надо догнать подлеца.
Страсти пороков, слепая бравада
Наглой усмешкой не сходит с лица.
Бьется в конвульсиях дряблое тело,
Сколько в него упоенья вложил.
Слышь, атаман? Труба твое дело! А я…
Зато пожил, зато пожил, зато пожил, зато пожил.

В парчовом халате гостиничных люксов
Вмиг прожигается страсть бунтаря.
Куда там до воина с пухнущим флюсом,
Поймана птица удачи, не зря!
Хрен с ней, с анархией, знаменем честным.
Тут ассигнаций целый мешок.
А то… то, что с фронта плохие известия, -
Щелчок портсигара и струйкой дымок.

Чавкая и разваливаясь неприлично,
Стынет в хрустальном графине абсент.
Целковый в трусы ресторанной певичке
И вялый, бездушный аплодисмент.
Ропщут солдатики, ждут провианта,
Боеприпасов, хотя бы сапог,
А он достает из резного серванта
Соленый огурчик, так, между строк.

Вот же, зараза, кончай его, гада,
Ротный, надо догнать подлеца.
Страсти пороков, слепая бравада
Наглой усмешкой не сходит с лица.
Бьется в конвульсиях дряблое тело,
Сколько в него упоенья вложил.
Слышь, атаман? Труба твое дело! А я…
Зато пожил, зато пожил, зато пожил, зато пожил.