Колыбельная о пилигриме

Опускается ночь, завершая собой

Вечер пятницы, буйный и длинный.

Замелькает огнями ночной гастроном,

Постепенно стихает столичный содом,

И летят по проспекту машины.

    Это люди торопятся в недра домов.

    Так кончается день. С неба льется любовь,

    С неба сходит покой, над ночною Москвой

    Распростертое небо темнеет.

 

Поздний поезд метро, как обычно, пустой,

Люди-призраки в общем вагоне.

Пилигрим возвратится с работы домой,

Ночь сомкнется беззвучно за узкой спиной,

Все, что за день случилось, утонет.

    А в зеленых глубинах сквозь толщу воды

    На поверхности камня остались следы,

    И война, что грохочет две тысячи лет,

    Этот след извести не умеет.

 

Где-то свадьбы играют, и матери ждут,

Что в пеленках забьется живое.

Где-то скучную ношу с трудом волокут,

Где-то плачут навзрыд, фотографии рвут.

Где-то дремлют, обнявшись по двое.

    А на краешке мира., у сердца земли

    Желто-белые розы уже зацвели,

    И дрозды-пересмешники свили гнездо,

    В синем небе смеются, и колокол бьет,

    Разреши мне все это увидеть!

 

Ни одна душа в Его руках не обгорит

И не оплавится, хотя

И горяча Его ладонь.

Спи покуда спишь,

А Он хранит тебя и дышит,

До утра горит над изголовьем

Направляющий огонь.

Впереди Тулуза!

 

Не вернется ни Персиваль, ни Галахад –

Возвращенья с небес не бывет.

Засыпает Москва, как заснеженный сад,

Небеса прозвенели, и ждут наугад,

И за гранью миров замирают.

 

Небеса улыбнутся тебе

И дотла пережгут твое имя.

Засыпай, ночь подхватит тебя, уходи,

Ты не с ними!

(Впереди Тулуза)

 

Засыпай, и кровать – как ладья,

Унесет твое утлое тело.

Гаснет мир, и у неба сверкают края

Желто-белым.

 

Ветер бьется в окно,

Потеплело к утру,

Все обиды растают и и беды замрут.

Журавли пролагают воздушный маршрут.

За окном новый день расцветает.

Впереди Тулуза!