Авиационному ветерану локальных войн.

Поверь, рассказ мой не из тех историй,
Что с армии привозят пацаны.
В моей судьбе была война, которой
Не значится в истории страны.

Мне кажется порой, что я там не был,
Но сон, как явь, хоть столько лет прошло - 
Мой самолёт в тропическое небо
Вонзается серебряной стрелой...

Нам было двадцать - сыновьям России,
Готовым грудью встать за всю страну.
Виновных нет - мы сами попросились
На неофициальную войну.

Мальчишки... Не судите, Бога ради!
Мы думали, нам страшно повезло
С приятелем летать в одном отряде,
Бок о бок, так сказать, к крылу крыло.

Синие
Небеса над Россиею,
Облака в белом инее,
И закаты в росе.

Горько нам
В царстве неба жестокого
Тридцать пять было соколов,
Уцелело лишь семь.

На стол все документы и награды,
И с этого мгновенья ты - никто.
Разведка, что слепой полёт над адом - 
Сначала мы, вьетконговцы потом.

И лезвие огня сияет ярко,
Предутреннюю вспарывая мглу,
Когда на форсаже уходит спарка,
Похожая на тонкую иглу.

Тот профиль самолёта в белых звёздах
Наверно, мне не позабыть уже,
И тень ракеты класса "воздух-воздух",
И перегрузки в диком вираже.

Моей машины бренные останки
Неслись к земле чадящей головнёй,
А в вышине два белозубых янки
Беззлобно хохотали надо мной...

Синие
Небеса над Россиею,
Облака в белом инее,
И закаты в росе.

Горько нам
В царстве неба жестокого
Тридцать пять было соколов,
Уцелело лишь семь.

Мне повезло - меня на третьи сутки,
Почти что как в кино, отбил десант,
Потом хирург - большой любитель шутки -
Спросил, ну как, мол там, на небесах?

Я лишь мычал, наркозом оглушённый,
Но до сих пор, в бреду кошмарных снов
Мне снится запах операционной
В сопровожденье непечатных слов.

Да я-то ладно - мне Господь отмерил
За тех парней, что к звёздам вознеслись.
Обидно вот, что те, кому я верил,
От нас так суетливо отреклись...

Но навсегда со мной, как запах хлеба,
Тот сон, в котором, всем смертям назло,
Мой самолёт в тропическое небо
Вонзается серебряной стрелой...

Синие
Небеса над Россиею,
Облака в белом инее,
И закаты в росе.

Горько нам
В царстве неба жестокого
Тридцать пять было соколов,
Уцелело лишь семь.