Касыда отчаяния

(с) Театр Г. Л. Олди

От пророков великих идей до пороков безликих людей.
Ни минута, ни день — мишура, дребедень, ныне, присно, всегда и везде.

От огня машрафийских мечей до похлебки из тощих грачей.
Если спросят: «Ты чей?», отвечай: «Я ничей!» и целуй суку-жизнь горячей!

Глас вопиющего в пустыне
Мне вышел боком:
Я стал державой, стал святыней,
Я стану богом,
В смятеньи сердце, разум стынет,
Душа убога...
Прощайте, милые:
я — белый воск былых свечей!

От ученых, поэтов, бойцов, до копченых под пиво рыбцов.
От героев-отцов до детей-подлецов — Божий промысел, ты налицо!

Питьевая вода — это да! Труп в колодце нашли? Ерунда!
Если спросят: «Куда?», отвечай: «В никуда!»; это правда, и в этом беда.

Грядет предсказанный День Гнева,
Грядет День Страха:
Я стал землей, горами, небом,
Я стану прахом,
Сапфиром перстня, ломтем хлеба,
Купцом и пряхой...
Прощайте, милые:
И в Судный День мне нет суда!

Пусть мне олово в глотку вольют, пусть глаза отдадут воронью —
Как умею, встаю, как умею, пою; как умею, над вами смеюсь.

От начала прошлись до конца. Что за краем? Спроси мертвеца.
Каторжанин и царь, блеск цепей и венца — все бессмыслица. Похоть скопца.

Пороги рая, двери ада,
Пути к спасенью —
Ликуй в гробах, немая падаль,
Жди воскресенья!
Я — злая стужа снегопада,
Я — день весенний...
Прощайте, милые:
Иду искать удел певца!