В авганистане, в черном тюльпане, с водкой в стакане...

В Афганистане, в "чёрном тюльпане"
С водкой в стакане мы молча плывём над землёй.
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несёт ребятишек домой.
В "чёрном тюльпане" те, кто с заданий
Едут на Родину милую в землю залечь,
В отпуск бессрочный, рваные в клочья...
Им никогда, никогда не обнять тёплых плеч.

Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять "бача" подвёл потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме
Опять на душу класть тяжёлый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.
Которым в двадцать лет могилы роют.

Но надо добраться, надо собраться.
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют, "Стингер" взлетает,
Если нарваться, то парни второй раз умрут.

И мы идём совсем не так, как дома,
Где нет войны и всё давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолёты.
И мы идём, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы.
Идут из Пакистана караваны,
И значит, есть работа для "тюльпана".
И значит, есть работа для "тюльпана".

В Афганистане, в "чёрном тюльпане"
С водкой в стакане мы молча плывём над землёй.
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несёт наших братьев домой.

Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять "бача" подвёл потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме
Опять на душу класть тяжёлый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.