Песня, в которой трубадур утешает деву, чей возлюбленный

Пер. Анатолия Наймана

Близ родника, средь сада, где в
Тени белеющих дерев
Звучал ликующий напев,
Я, вешней свежестью дыша,
На пышную траву присев,
Узрел стройнейшую из дев,
Чей зов мне скрасил бы досуг.

Владельца замка дочь, она
Была здесь без друзей, одна;
Я, все, чем радостна весна,
Открыть прелестнице спеша,
Хотел сказать ей, как нежна
Листва и песня птиц звучна;
Она ж переменилась вдруг.

Пролились слезы, как родник,
И бедный вымолвил язык:
"О Иисус, сколь ты велик!
Тобой уязвлена душа:
Ты оскорблен был, но привык
Столь к поклонению, что вмиг
Находишь для отмщенья слуг.

Мой друг, чей благороден нрав,
Чей вид изыскан, величав
И смел, сейчас летит стремглав
К тебе, тем сердце мне круша;
Ах, знать, Людовик был не прав,
Их проповедью в бой подняв,
Коль мучит душу мне недуг".

Я, жалоб выслушав поток
Под лепет струй, сказал: "Упрек
Ваш лишь гневит напрасно рок;
Красавица, жизнь хорош;
От слез тускнеют краски щек;
Тот, кто в листву леса облек,
Избавить может вас от мук".

Она ответила: "Сеньор,
Я верю, будет не в укор
Мне этот хульный разговор:
"Бог, как от всех, кто жил греша,
В той жизни от меня свой взор
Не отвратит -- но до тех пор
Как жить, когда далеко друг?"