Черная желчь

Война в моей голове, и по всей моей туше тоже
от сердца до кончиков ногтей и вне её
война везде цветёт, и тут же
её плоды наливаются спелой кровью,
она запускает всё глубже свои
корни и лапы. как бы намекая, что
истина в ней самой, а не где-то рядом. я силюсь 
скрыться от взглядов, слиться с толпой
но меня выдают мысли, 
скребущиеся как гоголь о крышку гроба
о внутреннюю сторону черепной коробки
и выступающие как гной из-под век
брови нахмуриваются до боли, кроме
того лицо больше похоже на бледно-желтый фасад
заброшенного здания, и глаза как черные выбитые окна,
и я сам быстро и совсем забывшись топаю, злые лица  
прохожих врезаются глазами как в крысу
в меня. а вокруг цветет война. издалека
видно шпили, пронзающие тучные облака
архитектура классицизма и ампира и дома 
обваливаются как скалы
мало-помалу в город врывалась природа
через людей, их вела слепая жажда свободы
толпы народа, и искаженные безумием морды.
гордая, слепая ярость, а я нащупал ножик 
в кармашке, хотя он вряд ли поможет
особенно страшно стало, когда ты увидел звериные оскалы 
и животные проблески в их глазах и понял,
что ничего такого не чувствуешь сам, 
а сам ты один и чувствуешь только страх и неуверенность 
ведь сам ты размазня как творожок агуша
к тому же твоя психея трусливая дура, 
хватается пальцами за ребра как за прутья клетки
и лихорадит всё тело, при этом
глаза наливаются желчью
черного цвета 

я встал и понял, что споткнулся о труп человека
я стал особенно неловок, когда мой друг уехал
и оставил меня слишком одного и вдруг через эту прореху
в глаза бросился хаос вокруг весь этот
и шопенгауэр с прической росомахи ехидно хихикал,
смотря как ты к холодным порам земли порами лица
прислоняешься, отхаркивая остатки своей мечты
на разбитый поребрик вместе с мокротой, теперь
война не только в твоей голове 
твоя пальмира заминирована, под плакучий голос сирен 
солдаты выходят из стен, полчища солдат,
и солнца совсем 
нет, солнце заслонила планета
как в фильме триера, птицы падают с неба
толпы свиней бегут по проспекту, я побежал следом
и попал под дождь из новорожденных младенцев
и не только, люди падали из окон как яблоки
с деревьев в осеннем саду. сжимается сердце
я видел повелителя мух,                                                                                                                                                        
и я бежал мимо надкушенных луковиц церквей
мимо разрушенных библиотек и пней,
которые раньше были колоннами триумфальной арки,
и видел кругом лишь развалины и огарки,
и черные вороны гаркали, им вторили толпы снизу,
провозглашая девизом инстинкты и цинизм
нечаев вставал из могилы и гордо дивился 
новому царству своего злобного нигилизма
а я остановился на дороге и схватился за голову
и закричал "прекратите, так нельзя" но в мою сторону
никто не взглянул, и я выхватил ножик и распорол себе руку и из раны
засочилась и закапала, и заструилась фонтаном и наконец
полилась рекой, хлынула, раскатываясь волна за волной,
черная желчь, смывая все, что собирались сжечь,
унося за собой и обломки зданий, и рваные флаги, 
и разбитые купола церквей, и всех всех всех,
и женщин и детей, и солдаты захлебывались в ней.
крики людей и птиц, дикий визг и хрюканье свиней
смешивались со всплесками 
черных волн о здания и уносились прочь,
и ничего не осталось больше, 

мы идем вдвоем по набережной
и кидаем камешки за спину,
не оглядываясь

мы идем с тобой вдвоем по набережной
и кидаем камешки за спину, 
не оглядываясь