Он, наконец, явился в дом.

"...Да, у меня есть и грустные песни, и не всем они нравятся. Но я вспоминаю, что Горький называл вечно смеющихся людей "жизнерадостными эмбрионами". Таким людям я не верю, они мне неинтересны. Грустить — не значит впадать в пессимизм и тоску. Грустить — это ведь и думать о своем предназначении в жизни, стараться устранить несовершенства, мешающие жить..."  (Булат Окуджава)

Он, наконец, явился в дом,
где она сто лет мечтала о нем,
куда он сам сто лет спешил,
ведь она так решила, и он решил.

Клянусь, что это любовь была,
посмотри, - ведь это ее дела.
Но знаешь, хоть Бога к себе призови,
разве можно понять что-нибудь в любви?

И поздний дождь в окно стучал,
и она молчала, и он молчал.
И он повернулся, чтобы уйти,
и она не припала к его груди.

Я клянусь, что это любовь была,
посмотри: ведь это ее дела.
Но знаешь, хоть Бога к себе призови,
разве можно понять что-нибудь в любви?