Tape noon

Прошу тебя 
мне подари 
бесстыдное то чувство превосходства 
над миром, что обычно сер и уныл 
в послеобеденной тиши глубокой комы. 
Дай обещание мой друг, 
что мы вернёмся снова 
и прогремим по улицам обозом. 
Пора спустить с цепи животное, 
я слышу его смех внутри. 
И с радостью прощаюсь со своим 
последним пациентом. 
Врач перед зеркалом теперь 
свои привычные черты стирает, 
малюясь в грим, чтобы визжали и тряслись 
вороны, свиньи и быки от дикой ненависти, 
ведь к ним спешат под град бутылок и ударов бит, 
самих себя развеселить бродячие артисты. 
Не надо красного вина, 
мы угощаем собственною кровью ваших детей, 
играем и страдаем ради них, 
чтоб было им, что вспомнить. 
Ваш город, как и все другие 
ржавеет в признаках распада, 
но после громкой эскапады 
нам жаль бросать его уродство. 
Пусть где-то остановится фургон, 
мы оживим давнишнее кострище. 
И лишь захочет отравить 
своих вассалов ночь, спокойным сном, 
нас сам найдёт цыган с марихуаной. 
Не отрезвев и не придя в сознание, 
мы утром продолжаем путь. 
Раз неминуемо свершится
наше безумное камлание,
так ярче факелы горите
когда ударят барабаны,
Тем яростнее подпевайте
Змеи неслышному шипенью
Вы, самозваные шаманы 
В преддверии самосожжения
Танцуйте молодые ведьмы
Под вой расстроенной гитары.
Она торжественно ликует,
Лицо скрывая волосами,
Никто друг друга не узнает,
У нас отсутствуют приметы
Я соединил обрывки песни
Под еле слышный такт минета