Элегия (Михайловские рощи (в память о спектакле "Сцены у Пушкинского дома"))

С. Фёдоров
Туда, где рощи пламенеют,
Туда, где стылая вода
Осенним таинством аллеи
Меня манят к себе туда.
Где дали полны откровенья,
Где каждый вздох, как сон глубок,
В седую глушь уединенья
От сердца нить ведёт клубок.
Ах, что ж Наталья Николавна.
Не всё ль равно кому виной,
Что в жизни, прожитой исправно
Вам быть такой, а не иной.
Прикосновеньем беспристрастным,
Не опуская мелочей,
Врезает время в память властно:
Черты друзей и палачей.

Припев: Над опальной могилой поэта в ночи
                Ни звезды, ни случайного света свечи,
Лишь лампада любви на пролитой крови
Говорит бездыханному сердцу: «Живи!»
И звучат над Землёю во все времена
Песни щедрых сердец, помня их имена.
Дабы в хладности лет свой оставило след
Это славное, гордое званье: ПОЭТ.

Гремит шампанских пенный выстрел,
И от цыган звенит в ушах,
Вскипает юность лицеистов,
Гусарской вольностью дыша.
Перо хмелеет от полёта,
Друзья тревожат пыль веков,
Но ждут кого-то эшафоты
И сталь надломленных клинков.
Среди безудержного бала
Скромны осколки тишины,
Достойным так их не хватало,
Иным не впрок они даны.
Рождая чудное мгновенье
Цветёт унылая пора
Сомненья вслед за озареньем
Прохладой полнят вечера.

Припев. Над опальной могилой поэта в ночи
                Ни звезды, ни случайного света свечи,
Лишь лампада любви на пролитой крови
Говорит бездыханному сердцу: «Живи!»
И звенят над Землёю во все времена
Песни мудрых сердец, воскресив имена.
Дабы в хладности лет свой оставило след
Это гордое, горькое званье: поэт.

Но неужели, неужели
Свинцовой точки не стереть
И санкам во Псковских метелях
К владеньям дедовским лететь:
Туда, где рощи пламенеют,
Туда, где стылая вода
Осенним таинством аллеи
Меня манят к себе туда…