Монолог пилота „Чёрного тюльпана“

В Афганистане
В "чёрном тюльпане",
С водкой в стакане
                 мы молча плывём над землёй.
Скорбная птица
Через границу,
К русским зарницам
                  несёт ребятишек  домой.
В "чёрном тюльпане"
Те, кто с заданий
Едут на Родину милую
                    в землю залечь,
В отпуск бессрочный,
Рваные в клочья...
Им никогда, никогда
                   не обнять тёплых плеч.

        Когда в оазисы Джелалабада,
        Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
        Мы проклинали все свою работу:
        Опять "бача" подвёл потерей роту.
        В Шинданде, Кандагаре и Баграме
        Опять на душу класть тяжёлый камень,
        Опять нести на Родину героев,
        Которым в двадцать лет могилы роют,
        Которым в двадцать лет могилы роют.

Но надо добраться,
Надо собраться.
Если сломаться,
              то можно нарваться и тут.
Горы стреляют.
"Стингер" взлетает,
Если нарваться,
              то парни второй   раз умрут.

        И мы идём  совсем не так, как дома,
        Где нет войны и всё давно знакомо,
        Где трупы видят раз в году пилоты,
        Где с облаков не валят вертолёты.
        И мы идём, от гнева стиснув зубы,
        Сухие водкой смачивая губы.
        Идут из Пакистана караваны,
        И значит, есть работа для "тюльпана",
        И значит, есть работа для "тюльпана".

В Афганистане
В "чёрном тюльпане",
С водкой в стакане
                  мы молча плывём над землёй.
Скорбная птица
Через границу,
К русским зарницам
                  несёт наших братьев домой.

        Когда в оазисы Джелалабада,
        Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
        Мы проклинали все свою работу:
        Опять пацан подвёл потерей роту.
        В Шинданде, Кандагаре и Баграме
        Опять на душу класть тяжёлый камень,
        Опять нести на Родину героев,
        Которым в двадцать лет могилы роют.
        Которым в двадцать лет могилы роют.