Проснись, моя Кострома, не спи, Саратов и Тверь, Не век же нам мыкать

Когда в лихие года пахнёт народной бедой, 
Тогда в полуночный час тихий, неброский 
Из лесу выходит старик. 
А глядишь, он совсем не старик, 
А напротив, совсем молодой 
Красавец Дубровский. 

"Проснись, моя Кострома, не спи, Саратов и Тверь, 
Не век же нам мыкать беду и плакать о хлебе!" 
Дубровский берёт ероплан, 
Дубровский взлетает наверх 
И летает над грешной землёй, и пишет на небе: 

"Не плачь, Маша, я здесь, 
Не плачь, солнце взойдёт, 
Не прячь от Бога глаза, а то как он найдёт нас? 
Небесный град Иерусалим 
Горит сквозь холод и лёд, 
И вот он стоит вокруг нас, 
И ждёт нас, и ждёт нас". 

Он бросил свой щит и свой меч, 
Швырнул в канаву наган, 
Он понял, что некому мстить, 
И радостно дышит. 
В тяжёлый для Родины час 
Над нами летит его аэроплан, 
Красивый, как иконостас, 
И пишет, и пишет: 

"Не плачь, Маша, я здесь, 
Не плачь, солнце взойдёт, 
Не прячь от Бога глаза, а то как он найдёт нас? 
Небесный град Иерусалим 
Горит сквозь холод и лёд, 
И вот он стоит вокруг нас